Воздушный транспорт № 8 (3008) , февраль 2003 г.
Аэрокосмическое издание ИД «Экономическая газета».
Тени на сером бетонеСреди множества событий космической эры одно отличается уникальной особенностью: о нём – а мы имеем в виду аварию ракеты Р-16 на Байконуре, сопровождавшуюся многочисленными жертвами – никто из непосредственных его участников до сих пор так и не сказал ни слова! Разве не загадка – публикаций масса, а рассказов «от первого лица» ни одного?
Но мы имеем возможность передать личные впечатления об этом событии бывшего сотрудника НИИ-4 Минобороны, руководителя темы «Изучения воздействия газовых струй на стартовые сооружения при пусках ракет» Яна Колтунова, оказавшегося в тот роковой день 24 октября 1960 года всего в 70 м. от горящей ракеты…
… Весна далёкого 1959 года. 13 мая выходит постановление ЦК и Совмина «О разработке 2- ступенчатой МБР ОКБ М.К. Янгеля». Её ожидаемые характеристики впечатляют: компоненты топлива – высококипящие, стартовая масса - 140 т., длина - 34 м. заряд – термоядерный эквивалентом 3,0 Мт, дальность стрельбы – 13 тыс. км… С этого дня Янгелю почти ежедневно звонят из оборонного отдела ЦК ВПК и Минобороны, в один голос напоминая:
- Пентагон - то не дремлет! У него на выходе – МБР «Атлас» и «Титан». Так что пошевеливай!..
22 февраля 1960 года Совмином утверждается Госкомиссия во главе с замминистра обороны главкомом РВСН маршалом артиллерии Митрофаном Неделиным, задачей которой является проведение лётных испытаний новой ракеты М. Янгеля Р-16. Уже в сентябре первый лётный образец ракеты прибывает на полигон. Много позже, в 1998-м году, о том, что это было за «изделие», напишет бывший в ту пору начальником полигона генерал Константин Герчик: «Вопреки логике и здравому смыслу Р-16 прибыла к нам «сырой», с крупными дефектами и недоработками. Но тогда не нашлось никого, способного доложить «на верх» правду о неготовности Р-16 к испытаниям. Расчёт строился «на авось». Мы же, испытатели, были поставлены перед фактом и стали заложниками ситуации… Авантюризм властей предержащих приблизил беду и несчастье, которые невозможно было предвидеть…»
Назначается дата пуска ракеты – 23 октября. Ещё через пару дней, в качестве морального «допинга» испытателям, на старте проходит митинг, на котором выступает главный конструктор М. Янгель:
- …Наши конструкторы сутками не выходили из цехов! Ракету на руках переносили с участка на участок!.. И все же я прошу Вас отработку комплекса вести неторопливо: ракетная техника не допускает спешки!...
Ян Колтунов:
- Я появился на полигоне за месяц до пуска Р- 16 с группой из шести сотрудников, чтобы без спешки установить вокруг ракеты множество датчиков, показания которых давали бы представление о размерах газовой струи и характере движения ракеты в момент старта и после отрыва от стартового стола; рядом с нами полигонные киношники налаживали свои автоматические киноаппараты под руководством деятельного Валентина Анохина. Однажды к нам в блиндаж заскакивает замначальника Управления полигона полковник Александр Носов, интересуется:
-«Ну, как дела, гвардия?»
В ответ я представляю ему своих сотрудников:
- Знакомьтесь: Корнилов, Краснов, Мамонтов…
Носов опешил: «А гвардия у тебя, оказывается, белая! И куда смотрит ЧК?!»
Тем временем работы на технической позиции идут с огромным напряжением, то и дело выскакивают «бобы» самых неожиданных местах, требующие длительных поисков и повторных проверок, в том числе и по ночам…
Усталость людей становится безмерной, но Москва торопит: « Что вы там телитесь?…Вашу так!»
Ян Колтунов:
- Глядя на весь этот бедлам, я прекрасно понимал: добром эта свистопляска не кончится! Тем более, что строительство старта ещё продолжалось, а на нём уже околачивались с утра до ночи толпы посторонних из генералитета и номенклатуры, внося сумятицу и неразбериху… В таком вертепе нормально работать было невозможно…
Утром 21 октября ракету устанавливают на пусковое устройство, начинается её предстартовая подготовка. Едва баки заправляют компонентами топлива, появляется их течь с интенсивностью до 150 капель в минуту. Госкомиссия допрашивает стартовиков и выдавливает из них «гарантию» того, что подготовку к пуску можно продолжать…
Ян Колтунов:
- Зрелище стоящего под ракетой корыта, наполненного «нейтрализатором», с монотонно капающими в него компонентами топлива было не для слабонервных. Даже я, вроде бы человек сторонний, завёлся и, отыскав А. Носова, при всех залепил ему:
- «Что за бред, полковник: это плохо кончится!»
Тот на бегу отшутился: -«Не дрейфь, старик: мы здесь на полигоне и не такое видали!»
Не успеваю я прийти в себя после такой неумной шутки, как меня хватает за рукав зачумленный стартовик: «Будь другом: дай паяльник на пять минут!»
-«Для чего?» спрашиваю.
Тот кивает на макушку стоящей рядом ракеты, облепленной испытателями:
«Да пустяки: надо припаять отскочивший проводок на второй ступени!»
Я… едва не потерял дар речи:
-«Да ты в своём уме? Паять на заправленной ракете при запитанных бортовых системах? Всё же разнесёт…»
Тот нехотя отошёл.
22 октября происходит и вовсе непредвиденное – прорыв мембран, отделяющих блоки ракеты от ракетных двигателей (!). По несанкционированной команде от системы управления! Более того: замкнуло и цепи главного распределителя самой системы управления! Госкомиссия принимает решение о замене выведенных из строя клапанов и распределителя на заправленной ракете, при её системах, запитанных батареями! Госкомиссия с пристрастием допрашивает главного конструктора явно нетрудоспособной системы управления Б. Коноплёва, который берет на себе все возможные риски: «Проводим пуск без доработок!»
Он уединяется в стоящем у КПП автобусе, где находится выносной пульт, связывающий с бортовыми системами ракеты, и до самого момента пуска лихорадочно продолжает манипулировать кнопками и тумблерами. Там его и настигнет смерть…
Весь день 24 октября проходит в обстановке подлинной истерии, усугубляемой несколькими звонками Хрущева маршалу Неделину прямо на старт. Когда объявляется часовая готовность, маршал уезжает на наблюдательный пункт, находящийся в трёх километрах от старта, но, прибыв туда и гонимый тревогой за исход мероприятия, решает вернуться назад. Едва завидев кавалькаду машин Госкомиссии, обслуга полигона ставит для маршала кресло на его беду в 15 м от ракеты, а диван для членов комиссии – чуть подальше…
Наконец, в 18 часов 05 минут объявляется получасовая готовность. Но даже в этот момент никто из высокого начальства не требует от посторонних немедленно покинуть стартовую позицию!
Ян Колтунов:
- Минут через 10 после объявления получасовой готовности, когда я находился в блиндаже у аппаратуры, вдруг всё залило ярким светом. Непроизвольно кричу: «Съёмка!» И сам одновременно с киношниками включаю свои проборы. Только потом узнаю, что произошёл несанкционированный запуск маршевого двигателя второй ступени ракеты, факелом которого прожгло баки первой ступени. Вся ракета вспыхнула, как бенгальские огни… Ракета горела в вертикальном положении, потом завалилась набок; прыгавшие со смотровых площадок люди падали в бушующий огонь. Нас же спасло то, что мы успели пригнуться и отвернуться…
Выглянув из блиндажа, я увидел страшную картину: прямо на нас от старта неслось несколько горящих фигур; наткнувшись на изгородь из колючей проволоки, они хватались за неё и застывали в скрюченных конвульсиями позах, другие падали раньше и катались по земле, стараясь сбить пламя… Киношник Валентин Анохин, знавший лаз на старт под «колючкой», бросается по нему и, оказавшись среди горящих, хватает их и подтаскивает к изгороди; здесь эстафету принимаем мы и тащим уцелевших дальше, к появившимся грузовикам.
… Позднее от маршала Неделина найдут лишь пуговицу от его шинели, папку с документами и фуражку, которую порывом ветра унесло за километр. Куривший у КПП Янгель бросится в самое пекло спасать людей, надышится паров азотной кислоты и через сутки схлопочет обширный инфаркт… Общее число пострадавших составит, по разным данным, от 125 до 131 человека.
Ян Колтунов:
- Когда всё кончилось, я ходил туда смотреть на погибшую ракету, она лежала на боку… Вокруг на сером бетоне виднелись черные пятна; это были тени от полностью сгоревших тел испытателей…
Утром 25-го в Ленинске появился Леонид Брежнев с огромной свитой, готовый казнить и миловать. На встрече с родственниками погибших, бывший «батальонный комиссар» заливает о том, что гора трупов – это результат, взрыва емкости с бензином». И это говорится окружающим его людям, уже знающим всю правду!
27 на местном кладбище хоронят испытателей полигона; а 29-го страна узнаёт всю «правду» о гибели маршала Неделина… в авиационной катастрофе (!).
Ракетная гонка между тем продолжается: уже 2 февраля 1961-го года новую Р-16 вывозят на старт; и хотя у неё оказывается не меньше изъянов, чем у её погибшей предшественницы, - с огромным трудом её спихивают со старта в «полёт». Как и следовало ожидать, остающаяся дефективной система управления уводит её к … на кулички от расчётной точки падения, но это уже никого не волнует. Следом её ставят на серию (не дожидаясь окончания лётных испытаний!), а затем и принимают на вооружение к великой радости Никиты Хрущева, который тут же объявляет о готовности Советского Союза «показать Америке кузькину мать»…
Михаил Руденко
Катастрофа при подготовке к пуску первой межконтинентальной ракеты Р-16 КБ М. Янгеля, гибель специалистов, трагедия семей погибших и пострадавших потрясла всех ракетчиков страны, принесла горе во многие организации ракетно-космической отрасли. Потрясла и неправда власть имущих, и средств массовой информации об этой катастрофе. Вместе с тем эта катастрофа показала недостаточную компетентность руководителей страны, закрывающих глаза на огромную опасность недостаточно отработанных конструкций ракет и технологии их подготовки к пускам для личного состава, полигонов и организаций, участвующих в лётных испытаниях новых ракет, ракетных и стартовых комплексов. Показала недопустимость амбиций руководителей, пропускающих мимо ушей обращения специалистов, требующих проведения необходимых проверок наземного оборудования и ракет, исключения недопустимой спешки, грозящей возможными катастрофами, потерями специалистов, выходом из строя стартовых площадок и их оборудования, задержками в связи с этим надолго создания так необходимых в тот период ракетных средств, сдерживающих все более активизирующихся поджигателей новой войны, наметивших уже цели и сроки атомной бомбардировки многих городов СССР. Катастрофа показала необходимость исключения беспечного отношения к технике безопасности при подготовке к пуску и запусках ракет, показала необходимость исключения пребывания на стартовых площадках людей, не нужных для проведения технологических операций и контроля, тем более туристов и «руками водителей» из генералитета и других «высоких» служб желающими быть причастными хотя бы территориально к историческим событиям по созданию ракетного щита СССР. После этой катастрофы требования к технике безопасности на ракетных комплексах резко возросли, хотя даже эти ужесточившиеся требования лишь частично предотвращали возникавшие и позже аварийные ситуации.
Мне довелось участвовать не только в исследованиях газовых струй и их воздействия на наземное оборудование и стартовые сооружения при наземных и шахтных пусках ракет-носителей 17 типов с 30 стартовых площадок трёх ракетных полигонов, но и руководить при этом, быть ответственным исполнителем всего комплекса наземных стартовых измерений, позволяющих оценить работоспособность и соответствие обоснованным нами и предъявленным тактико-техническим требованиям к ракетным комплексам, оценить возможность правильного и безопасного пуска ракет и повторного использования стартовых комплексов. Эти исследования носили как теоретический так и прикладной характер, разработанные рекомендации на их основе с большим вниманием выслушивались и учитывались главными конструкторами наземного оборудования и ракет, представителями заказчика – Министерства обороны, специалистами научно-исследовательских, проектных, строительных и испытательных организаций ракетной отрасли.
В статье М. Руденко в значительной мере отражен характер даже не официальных отношений. Действительно, в моей группе наземных стартовых измерений были коллеги с фамилиями известных «белых» генералов Корнилова, Краснова и Мамонтова, так уж получилось; мы сами не раз шутили по этому поводу… Даже в условиях большой спешки при подготовке Р-16 к пуску для разрядки руководитель Управления опытных работ полигона инженер-полковник А.И. Носов, контролируя нашу готовность к пуску ракеты, не преминул пошутить, назвав половину моей «гвардии» «белой» по фамилиям. Мы все работали не за страх, а за совесть, стремясь, как и весь полигон, поскорее создать ракетный щит Родины. Случай с паяльником, действительно, был. Он ещё раз подтверждает существовавшую на полигоне до катастрофы недостаточную готовность некоторых стартовиков к требованиям техники безопасности.
Исследовании по газодинамике и динамике старта и наземным стартовым измерениям и улучшению конструкций и технологии подготовки ракетных комплексов с ракетами Р-16, Р-12, Р-14, Р-9 проводились по моему предложению в развитие проведенных мною ранее исследований по волновой структуре сверхзвуковых газовых струй и динамике старта ракет Р-7, Р-7А и др., которые позволили перейти от циклопических стартовых сооружений для ракет Р-7 к малогабаритным пусковым устройствам и компактным стартовым сооружениям для ракет отмеченных и многих других типов, получить при этом огромную экономию средств и времени при создании ракетно – космического щита СССР.
Подготовленные нашей группой при пуске ракеты Р-16 комплексы измерений имели принципиальное значение для подтверждения выявленной на газодинамических моделях возможности коренного сокращения размеров и стоимости стартовых сооружений для межконтинентальных ракет. Проведенный мною анализ наземных стартовых измерений и телеметрических данных при пусках последующих ракет при втором и других пусках ракет Р-16 позволил получить окончательно проверенные данные для подтверждения данных теоретических и экспериментальных исследований и расчетов и подтвердить необходимость реализации сделанных рекомендаций при создании отмеченных и многих последующих ракетных и стартовых комплексов.
Для меня памятна и встреча с маршалом Митрофаном Ивановичем Неделиным в день катастрофы. Я встретил маршала и начальника НИИ-4 МО генерал-лейтенанта Андрея Илларионовича Соколова недалеко от ракеты, когда я направлялся к выносному пульту включения аппаратуры наземных стартовых измерений и аппаратуры для определения движения ракеты при старте. Меня остановил и подозвал к себе А.И. Соколов. Он представил меня маршалу М. Неделину, с которым он был во взаимно-уважительных дружественных отношениях:
- Это руководитель наземных стартовых измерений, многих исследований по обоснованию ракетных и стартовых комплексов с ракетами различных типов и назначения, в том числе с ракетами типа пакет – Р-7. Он участник начального состава и многих последующих работ, руководитель и ответственный исполнитель важных разделов работ Группы М.К. Тихонравова, выполнившей инициативно работы по пакетам ракет и искусственным спутникам Земли. Он разработал по своей инициативе комплексные предложения по созданию и развитию перспективной ракетной техники, предложения по созданию НИИ ракетного транспорта и освоения космоса, его программе и тематике исследований, его структуре, необходимому личному составу и финансированию, разработал предложения по мирному использованию ракетной техники и применения для этой цели сходящих с вооружения ракетных объектов. Эти работы показали неправильность и необоснованность рекомендаций НИИ-88 (Академик Г.И. Петров) по выбору завышенных размеров первого стартового сооружения для ракеты Р-7, с чем согласилась, по докладу Я.И. Колтунова на полигоне по результатам его измерений при первых пусках этих ракет, президент Академии наук СССР М.В.Келдыш, академик Г.И. Петров, профессора А.А.Космодемьянский и И.А. Паничкин и др. специалисты промышленности и МО, приглашенные на этот доклад С.П. Королёвым. Им были предложены, разработаны конструкции, организованы, подготовлены и успешно проведены уникальные испытания при пусках большого числа ракет Р-7 и Р-7А специального экспериментального приближенного экрана с предложенной им защитной облицовкой и комплексом измерений. Его исследования позволили сократить существенно размеры стартовых сооружений для ракет Р-7 и во много раз уменьшить габариты и стоимость создаваемых ракетных комплексов. Ему удалось решить проблемы динамики и газодинамики старта ракетных пакетов и других ракет с многодвигательными ракетными установками на первой ступени, что способствовало преодолению сомнений в реализации пакетов ракет. За эти работы я представлял его к Ленинской премии, что было поддержано многими организациями ракетной отрасли.
Маршал М. Неделин поблагодарил меня и задал несколько вопросов, сказал, что отмеченные А.И. Соколовым мои исследования и разработки имеют важнейшее значение для страны, сказал, что он к ним ещё вернётся после испытаний ракеты Р-16. М.И. Неделин и А.И. Соколов пожали мне руку и пожелали дальнейших успехов. Я поблагодарил их и сказал, что на мой взгляд на стартовой площадке находится много людей, не участвующих непосредственно в подготовке ракеты к пуску. Это опасно, тем более, что в ракете явно имеются следы недостаточной подготовки. На этом мы расстались. К сожалению М.И. Неделин трагически погиб вместе со многими, кто находился тогда на стартовой площадке. А.И. Соколов и весь состав моей группы боевого расчета, как и те, кто строго выполнял правила техники безопасности, практически не пострадали. Лишь один участник нашей группы в связи с затяжкой времени после 30 минутной готовности без особой необходимости вышел из нашего бункера вблизи ракеты на склон аппарели, чтобы посмотреть на ракету и, когда ракета вспыхнула, закрыл лицо рукой и мгновенно скатился вниз, вскочив в двери (3 двери одна за другой) бункера, отделался только сильным ожогом от высокотемпературного факела (30000К) руки, прикрывающей лицо. Все участники нашей группы по сигналу об аварии ушли по проходному каналу в бункер управления. У меня, когда мы вытаскивали пострадавших из-за колючей проволоки ограждения к грузовикам от излучения факела обгорел ворс пальто. После трагедии нас неделю не выпускали с площадки, где мы жили, все перипетии трагедии остались в памяти навсегда.
Результаты киносъемки киношниками полигона с бегущими от ракеты горящими фигурами людей вошли в некоторые кинофильмы по ракетно-космической технике и предупреждают о необходимости бдительности и соблюдения мер предосторожности при создании новой техники.