Rambler's Top100

Сайт Яна Ивановича Колтунова

 

Ян Иванович Колтунов. Некоторые мои встречи и работы, связанные с разработками ОКБ-52, ЦКБМ Генерального Конструктора В.Н. Челомея и его сотрудников по ракетным и ракетно-космическим комплексам.

(Материал написан по просьбе представителя ЦКБМ Е.В. Кулешова,

передан ему для музея и сборника работ, посвященных В.Н. Челомею)

 

Первое моё соприкосновение с работами Владимира Николаевича Челомея было боевое. Тогда – в начале 50-х гг. моя группа от НИИ - 4 ААН (позже НИИ-4МО) выполняла на полигоне в Капустин-Яре совместно с сотрудниками от в/ч 15644 специальные научно-практические исследования в связи с подготовкой к созданию первого ракетно-космического комплекса и первого научно-исследовательского испытательного полигона для лётных испытаний межконтинентальных ракет и ракет-носителей. В процессе исследований на спецплощадке В/ч 15644 («поле Путина») осуществлялись взрывы авиационных бомб ФАБ-1000, ФАБ-3000 и ракет Р-1 с остатками компонентов топлива. С помощью осциллограмм записей на звукометрической аппаратуре батареи звуковой разведки (БЗР СЧЗМ-36) и на сейсмоаппаратуре НИИ Геофизики, развёртываемой нами последовательно на различных расстояниях (от 10 до 190 километров) от точки взрыва, с выбранной базой между звукоприёмниками, а также между сейсмографами, выявлялись и проверялись возможности использования акустических и сейсмометрических методов для засечки места взрыва, времени прихода акустического и сейсмического сигналов. Оценивалась точность определения направления и расстояния до точки взрыва, а также продолжительности между моментом взрыва и моментами прихода сигналов к местам размещения приёмников. Начальный момент взрыва передавался на самописцы БЗР и сейсмостанции с помощью радиосигналов передающей, расположенной недалеко от точки взрыва, радиостанции, и от принимающей радиостанции, расположенной рядом с записывающими станциями - регистраторами. Непрерывный сигнал, передаваемый радиостанцией до взрыва, прекращался в момент взрыва, вследствие разрыва моментной петли, охватывающей бомбу. Электропроводку от моментной петли к радиостанции и проводку к звукоприёмникам и сейсмоприёмникам приходилось прокладывать и проверять перед каждым взрывом. И вот однажды, когда мы, после поисков и устранения разрывов в проводке - от моментной петли у новой, подготовленной к взрыву бомбы к радиостанции, - осуществляли окончательную проверку линии (разрывы иногда возникали за счёт рассечения проводов осколками авиабомбы, разлетавшимися  в радиусе до нескольких километров от места предыдущего наземного взрыва) и готовились к завершению подготовки очередной «работы» возвращению к центру управления, мы заметили в небе самолёт-снаряд, который явно терпел аварию и направлялся при этом в нашу сторону. Он упал и взорвался невдалеке от нас, пролитое горючее воспламенилось, в результате чего выгорела  значительная часть нашей электропроводки и её нам позже пришлось восстанавливать. Мы увидели и остатки от самолёта-снаряда, погасили часть горевшей сухой травы и нашей проводки… Приехавшие позже поисковики забрали остатки самолёта – снаряда , опросили нас.. Конечно, среди участников нашей работы были и соответствующие эмоции при падении самолёта-снаряда в сотне метров от нас…Но была и радость от того, что падение и взрыв снаряда произошли не в непосредственной близости от нас и далеко от нашего центра управления, что снаряд взорвался на большем расстоянии от бомбы вдоль линии нашей проводки, чем находились мы в момент взрыва, и от того, что взрыв снаряда не вызвал детонацию авиабомбы ФАБ-3000, что она не взорвалась преждевременно, когда мы были примерно в 300 метрах от бомбы. (Однажды, когда мы со взрывником и шофёром после установки моментной петли и взрывателей на бомбе ехали на «Виллисе» в сторону центра управления в укрытие и к пультам, бомба преждевременно взорвалась, когда мы находились уже в 2-х километрах от бомбы. Тогда осколки в нескольких местах прошили брезент нашей машины, к счастью, не задев нас… То есть, я знаю не понаслышке, чем может сопровождаться взрыв бомбы ФАБ-3000 в 300 метрах от находящихся на открытой местности людей)…Пролив горючего и пожар при падении самолёта – снаряда тоже были сравнительно далеко от нас и от бомбы, что также помогло нам остаться невредимыми…Полное осознание случившегося пришло не ко всем нам сразу.

-Избежали тройной непредвиденной опасности, Бог спас, счастье, родились в рубашке! – говорили нам друзья. Было и сожаление от того, что придётся восстанавливать проводную линию и что задержано и отложено на значительное время проведение очередного запланированного нами взрыва и завершение нашей работы, а также от того, что наши боевые расчёты в местах размещения записывающей аппаратуры затратили много времени на подготовку к записям при взрыве и при дежурстве в трудных полевых условиях. Было и удивление от того, что экспериментальный самолёт-снаряд отклонился от курса и потерпел аварию в непредусмотренном месте…Конечно, за почти 40-летнюю мою работу в 150-ти боевых расчётах на полигонах, в сотнях испытаний на огневых испытательных стендах, в аэродинамических лабораториях было немало аварий и даже непредвиденных катастроф…

Позже я узнал, что потерпевший аварию самолёт-снаряд  с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем (ПуВРД) разрабатывался под руководством Владимира Николаевича Челомея, что первые самолёты-снаряды 10Х были сделаны по аналогии с немецкими самолётами – снарядами Фау-1 с пульсирующими воздушно-реактивными двигателями, которыми немцы обстреливали Англию в годы войны (их конструкцию я хорошо знал по трофейным материалам). Последующие образцы (10ХН, 16Х, 14Х) были более совершенными. В их лётных испытаниях участвовали сотрудники и нашей организации.

В головной организации – НИИ-4 Академии Артиллерийских наук (ААН), позже НИИ-4 Министерства обороны заказчика (Министерство обороны) я работал после окончания реактивного отделения моторостроительного факультета Московского Авиационного Института (МАИ) с 1948 г. по приглашению конструктора первой летавшей ещё в 1933 году (первый пуск17 августа) отечественной ракеты ГИРД-09 на комбинированном - жидком и твёрдом топливе, разработчика проекта высотной ракеты ВР-190. заместителя командира НИИ-4 по специальности «Жидкостные ракеты и топлива», член-корреспондента ААН Михаила Клавдиевича Тихонравова..

М.К. Тихонравов был рецензентом моего 7-митомного дипломного проекта «Составная ракета на высоту 500 км. с полезным грузом не менее 40 кг.» (по моим разработкам на высоты до 1000 км. с полезным грузом 500 кг.).

 В период обучения в МАИ (1942-1948 гг.) я участвовал в организации с 1943 г и работе кружка реактивных двигателей при кафедре физики. В 1943-44 гг. организовал и возглавлял межфакультетские Группу (с 1943 г.), затем – Секцию (с 1945 г.), затем – Отделение (с 1946 г.) подготовки технического осуществления ракетных и космических полётов (краткое условное название – Стратосферная Секция и Отделение) Авиационного научно-технического общества студентов (АНТОС) МАИ. В 1944 г. организовал и возглавлял по 1948  год включительно межвузовскую Студенческую Конструкторскую Бригаду (СКБ) и Лётно-Исследовательскую Группу (ЛИГ), а также Московский студенческий Совет той же направленности. Обосновал и разработал с 1943 г. Программу-минимум и Программу-максимум изучения и освоения космоса. Подготовил и рассчитал проекты составных ракет и ионосферного ракетно-космического самолёта с высотой подъёма до 1000 км. Разработал рабочую гипотезу и рассчитал параметры перекатывающейся аэросферы (название более точное, чем привычное – «атмосфера», т.к. аэр это воздух, а атмос - это пар) Земли до высоты 3000 км. для дневных и ночных условий, методы баллистического проектирования, весового анализа, выбора основных параметров, рассчитал и построил оптимальные баллистические характеристики высотных одиночных и составных ракет с постоянным и переменным расходованием топлива, обосновал и провёл выбор научного оборудования высотной ракеты для регистрации параметров аэросферы Земли и для метеорологического искусственного спутника Земли. Разработал ряд комплексных Предложений: по воссозданию Стратосферной Комиссии Академии наук (в Президиум Академии наук СССР в 1944-1945 гг.), по развитию, тематике и организации работ в области ракетной техники и подготовки беспилотных и пилотируемых околоземных и космических ракетных полётов (в ЦК ВКП(б) , ЦК ВЛКСМ, в ГАУ и др. в 1945- 1947 гг.),  по развитию массовой работы по ракетной технике и стратосферным полётам при Центральном Совете Осоавиахима ( в Президиум Центрального Совета Осоавиахима в 1947 г)., по созданию в МАИ условий для подготовки специалистов ракетных специальностей ( в Президиум Академии наук и в ЦК ВКП(б) в 1945 г.), по развитию  инициативных научно-исследовательских тематических работ студентов ( в МАИ, ВКВШ в 1945-1947 гг.) и др. В 1942-1948 гг. работал без отрыва от учёбы на кафедре физики, в спектральной лаборатории МАИ, на авиазаводах №№ 81 и 301, в Московском Планетарии, в НИИ-4 ААН. По рекомендации М.К. Тихонравова участвовал в расчётах и лётных испытаниях первой отечественной многоступенчатой высотной ракеты на твёрдом топливе в июле 1946 г. на Краснознамённом Артиллерийском полигоне под Ленинградом. Организовал и был руководителем специальной ракетной практики Совета и СКБ Стратосферного Отделения АНТОС в организациях  Министерства Авиационной промышленности, Министерства вооружения, ЦАГИ, НИИ-1 МАП, ЦИАМ, ЛИИ, ЦАО, ГУГМС, ЦКБ, Дома техники и др. В связи с этими Предложениями было много встреч с крупными учёными, конструкторами, организаторами, академиками, руководителями предприятий, высших учебных заведений. На этой базе организовал и читал факультативные курсы лекций, вёл научно-практические конференции, семинары, занятия, консультации по ракетной науке и технике, астрономии и астрофизике, радиолокации, физике атмосферы, атомной физике для студентов старших курсов, членов Секции и Отделения АНТОС, их СКБ, ЛИГ, Советов, несколько сот студентов стали специалистами высокой квалификации – энтузиастами и активными участниками подготовки и технического осуществления ракетных и космических полётов, стали работать ведущими сотрудниками в головных НИИ и КБ по новой технике.

Слушателями моих факультативных курсов по практическому расчёту ракет стали, в-частности: Ю.А. Горелов, В.М. Иевлев, А.Н. Дарон, И.К. Бажинов, Г.Ю. Максимов, О.В. Гурко, К.П. Власов, М.Л. Драновский, А.Ф.Плонский, В.Н. Комягин, Ю.М. Марквит, Р.Л. Василюк, К.П. Светушкин, В.К. Карраск и др, Все они сдавали мне зачёт по «ракетному минимуму», многие использовали записи этих лекций, некоторые участвовали в подготовке и выпуске мною институтских газет: «Освоить атмосферу», «Путь в космос», сборников научно-исследовательских и обзорных аналитических работ Стратосферного Отделения АНТОС «Путь в космос», делали доклады на научно-технических конференциях. АНТОС МАИ, в других ВУЗах.. За период обучения в МАИ мною было сделано более 50 докладов в МАИ, МГУ, Институте стали, МОВАГО, ВАГО, ЦАО ГУГМС, Доме техники, Московском Планетарии, и на авиационных заводах и др. по выполненным своим исследованиям, Предложениям, изобретениям и другим разработкам. На многих из этих докладов присутствовали старшие специалисты по новой технике: И.А. Меркулов, Б.Р. Пастуховский, А.Я. Штернфельд, П.И. Иванов, В.Г. Ветров, А,В. Квасников, К.А. Путилов, Л.Е. Введенский, В.А. Штоколов, В.Н. Галковский, А.П. Ваничев, М.В. Мельников, В.О. Райков, И.А.Хвостиков, Э.М. Фрадкина, М.Ф. Широков, В.В. Стрельцов и др. В период обучения в МАИ состоялись встречи по моим предложениям с С.И. Вавиловым, Л.А. Орбели, И.П. Бардиным, И.В. Курчатовым, И.Е. Таммом, Г.А. Тиховым, С.В. Орловым, С.П. Королёвым, Ю.А. Победоносцевым, И.Н. Головиным, Е.К. Фёдоровым, Б.Н. Юрьевым, Ю.П. Фроловым, с представителями ВКВШ, Авиационного отдела и других отделов ЦК ВКП(б), ЦК ВЛКСМ, ГУГМС, МВ, МАП и др., в редакции журнала «Советское студенчество» (ныне «Студенческий меридиан») и т.д.Оперативности организации и результативности этих встреч особенно помогало удостоверение, выданное мне осенью 1945 г. и подписанное Президентом Академии наук СССР С.И. Вавиловым с просьбой оказывать мне содействие по написанным мною и отправленным в его адрес Предложениям, связанным с воссозданием Стратосферной комиссии Академии наук и развитием работ по ракетно-космической технике.

После окончания МАИ я стал работать в легендарной группе М.К.Тихонравова, проводившей впервые  у нас в стране, да и в мире исследования по теоретическому обоснованию ракетных пакетов и искусственных спутников Земли. В этой группе я разработал и подготовил комплексные Предложения «О возможности и необходимости создания искусственного спутника Земли» в 1952-1953 гг., проводил исследования по динамике и газодинамике старта ракет, по обоснованию стартовых сооружений и пусковых устройств, обоснованию тактико-технических требований (ТТТ) к наземному оборудованию, ракетным испытательным полигонам, стартовым, техническим и посадочным комплексам , по баллистике и выбору трасс полигонов, по работе системы управления на неустановившихся режимах, по программам, методикам, подготовке и проведению наземных стартовых измерений, по оценке влияния на космонавта космических лучей, по выбору двигательной установки для третьей ступени ракеты – носителя на базе ракеты Р-7 и др. Работал в двигательном и ракетном отделах и в отделе стартовых комплексов, был прикомандирован на часть периода работы группы М.К. Тихонравова к баллистическому отделу. Моя комплексная подготовка позволяла работать эффективно по всем поручаемым мне проблемам.

Одновременно по основной тогда тематике отмеченных отделов приходилось разрабатывать ТТТ и заключения Министерства обороны на разработки промышленности по всем разрабатываемым ракетным комплексам стратегического и космического назначения, анализировать возможности и разрабатывать рекомендации по улучшению проектных разработок, участвовать в подготовке и проведении лётных испытаний ракет, в работе комиссий по испытаниям.

 Мною были впервые проведены систематические исследования волновой структуры и разработаны методы определения параметров сверхзвуковых холодных и высоконагретых  нерасчётных одиночных и составных газовых струй (1, 2 ,3, 4, 5, 6, ,16, 20 сопел в сопловом блоке) ракетных двигателей и их воздействия на преграды, методов их моделирования, сравнительная оценка и выбор более высокостойких и технологичных материалов защитной облицовки отражателей и других элементов газоотводных устройств различных принципиальных схем, проведение испытаний при пусках ракет Р-7 специального приближенного отражательного экрана, разработка ещё в 1950 –1952 гг. Предложений по созданию автономной системы управления и новых способов прицеливания ракет, проведенные мною расчёты по динамике старта ракет при различных способах старта и возможных возмущениях при старте за счёт рассогласования тяг при различных диаграммах выхода двигателей на режим номинальной тяги, сделанные рекомендации, анализ результатов комплексных наземных стартовых измерений при пусках ракет различных типов и назначения позволили в моих работах обосновать возможности коренного сокращения размеров и стоимости пусковых установок и стартовых сооружений, устранить громоздкие системы вращения ракеты на пусковой установке для всех созданных позднее стартовых комплексов в сравнении с первым стартовым сооружением  ракеты Р-7, что позволило создать для больше, чем в два раза более тяжёлой, чем каждая из ракет семейства Р-7а, ракеты носителя «Протон» пусковую установку и стартовое сооружение во многие десятки раз меньших габаритов, материалоёмкости и стоимости.

Использование только отмеченного комплекса моих исследований и предложений позволило на позднее создаваемых стартах для ракет семейства Р-7а, а также на стартовых комплексах последующих поколений ракет-носителей получить значительную экономию стоимости разработки, создания и эксплуатации, сократить сроки строительства ракетных  комплексов с наземными и шахтными пусковыми установками, обеспечить правильный и безопасный старт ракет многих типов и различного назначения.

Мне довелось участвовать в успешных первых лётных испытаниях этой весьма надёжной ракеты УР-500, её модификаций и наземного стартового комплекса, проводить комплекс исследований на аэродинамических моделирующих установках волновой структуры высоконапорной высоконагретой сложной по структуре газовой струи, выбрать материалы и конструкции защитной облицовки для защиты пусковой установки и стартового сооружения от разрушения, выполнить расчёты по определению параметров по длине и поперечным сечениям составляющих и блочной газовых струй первой ступени, воздействию струй при старте на пусковую установку и стартовое сооружение с грибковым газоотражателем, провести при этом комплекс наземных стартовых измерений и анализ их результатов.

 Довелось наблюдать первый пуск ракеты УР-500 со смотровой площадки вместе с Генеральным конструктором ОКБ-52 Владимиром Николаевичем Челомеем, Президентом Академии наук СССР Мстиславом Всеволодовичем Келдышем и представителями полигона НИИП-5, пожать друг другу руки с этим великим успехом нашей ракетно-космической науки и техники, реализации многих наших разработок.

Отмеченные результаты теоретических, экспериментальных, модельных, стендовых и лётных испытаний с моим участием в качестве руководителя, ответственного исполнителя и инициатора соответствующих работ приведены в научных отчётах НИИ-4 МО, в совместных отчётах НИИ-4 МО с полигонами, в моих научных статьях и изобретениях, в справочниках по газодинамике ЦНИИМАШ. Эти работы позволили только на последующих за первым нескольких стартовых комплексах для ракет Р – 7а получить экономию средств по заключениям ряда организаций сотни миллионов рублей эпохи 1965 г (тогда, примерно, сотни млн. долларов). На основе результатов проведенных исследований рассчитывались, создавались и испытывались также пусковые устройства и стартовые сооружения для других отечественных средних, тяжёлых и сверхтяжёлых ракет. Подготавливались проекты ТТТ и заключения на проектно-конструкторские разработки, проводились расчёты и анализ лётных испытаний

Мои  разработки, изобретения и предложения по орбитальным станциям, узлам стыковки транспортных кораблей и возвращаемых аппаратов частично использованы при создании отечественных орбитальных станций «Алмаз» («Салют»), «Мир» и международной орбитальной станции МКС, составлении заключений МО на проекты этих станций. Затопление станции «Мир», по моему мнению, является большой ошибкой, сделанной администрацией в ущерб развитию и использованию отечественных космических средств.

 

Действительный член Российской Академии

Космонавтики имени К.Э. Циолковского

Ян Иванович Колтунов

 

1.09.2003 г.