Rambler's Top100

Сайт Яна Ивановича Колтунова

Герман Смирнов.

АЛЕКСАНДР, БЛАГОСЛОВЛЁННЫЙ НА СМЕРТЬ

 

Император Александр I

     Когда днем 12 марта 1801 года Александр I, вступая на престол, убиенного отца, совершил свой первый выход в Зимнем дворце, он произвел удручающее впечатление на присутствующих. «Вся поступь его, осанка изображали человека, удрученного грустью и растерзанного неожиданным ударом рока, — писал один из очевидцев. — Казалось, он выражал на своём лице: «Они все воспользовались моей молодостью, неопытностью, я был обманут, не знал, что, исторгая скипетр из рук самодержца, я неминуемо подвергал жизнь его опасности».
      С тех пор Александра постоянно точила какая-то глубокая меланхолия, то усиливавшаяся, то ослабевавшая. И с 1817 года он всё чаще и настойчивее начинает говорить о своем желании отречься от престола и уйти в частную жизнь. В 1819 году он сообщил о своём намерении брату Константину, и тот выразил решимость сделать то же самое. В связи с этим решением Константина Александр I в 1823 году составил манифест, в котором назначил своим преемником следующего по старшинству брата Николая. Документ этот был положен на хранение в Успенский собор, а копии — в Государственный совет, Сенат и Синод. Знали содержание манифеста лишь митрополит Филарет, обер-прокурор Синода А. Голицын, Аракчеев и Карамзин.
      Но намерению императора уйти в частную жизнь не дано было осуществиться. В сентябре 1825 года он уехал в Таганрог, куда вслед за ним прибыла его жена Елизавета Алексеевна, которой врачи предписали лечение на юге России. Здесь он получил от графа М. Воронцова — новороссийского и бессарабского генерал-губернатора — приглашение посетить Крым. Во время этой поездки император простудился и умер 19 ноября 1825 года.
      Многие люди не поверили в эту смерть. Поползли слухи, будто вместо умершего императора в гроб положили тело похожего на него солдата, сам же Александр будто бы тайно ушёл в отшельники. Слухи эти со временем затихли, но вдруг в 1836 году на Урале появился старец Федор Козьмич, фигура которого до сих пор остается загадкой для историков.
      Связано ли его появление со смертью Александра I? Кто он был? Что за тайну унёс с собой в могилу? Не явилась ли она следствием той беспрецедентной династической драмы, истоки которой уходят в события июньских дней 1762 года, когда военные заговорщики во главе с братьями Орловыми свергли Петра III с престола и провозгласили императрицей его жену Екатерину Алексеевну? Узурпировав власть мужа, Екатерина нарушила и законные права восьмилетнего Павла, которого Петр III при восшествии объявил наследником престола. Правда, русская знать и дворянство ожидали, что, как только наследник достигнет совершеннолетия, мать уступит ему трон. Но не для того честолюбивая Екатерина отняла власть у нелюбимого мужа, чтобы добровольно отдать её нелюбимому сыну. С первых же дней своего царствования она повела тайную борьбу за то, чтобы лишить сына законных прав на престол. И эта борьба, красной нитью прошедшая через все отношения матери и сына, лежала в основе многих событий и конфликтов екатерининского царствования.
      Так, 20 сентября 1772 года императрица уговорила сына продлить торжества по случаю его совершеннолетия на год и за этот срок жениться на какой-нибудь немецкой принцессе. Выбор пал на гессен-дармштадтскую принцессу Вильгельмину, получившую в православии имя Наталии Алексеевны, которой молодой наследник был очень увлечен...

Император Павел I

      Гром грянул в тот момент, когда его никто не ожидал. Павел Бакунин поведал фавориту Екатерины Григорию Орлову о том, что вокруг молодой супружеской четы наследника сформировалась группа заговорщиков, готовых свергнуть царствующую не по праву Екатерину и возвести вместо неё на престол законного наследника Павла Петровича. Граф Орлов сообщил об этом императрице. Она пришла в ярость, вызвала к себе сына и потребовала, чтобы он рассказал ей всё начистоту. Испуганный Павел повинился перед матерью и принёс ей список заговорщиков. Екатерина бросила его в камин, не читая: «Я не хочу знать, кто эти несчастные!» Но это был лишь красивый жест, все имена были ей известны из доноса Бакунина: воспитатель наследника граф Н. Панин, его брат — фельдмаршал П. Панин, княгиня Е. Воронцова-Дашкова, князь Н. Репнин и многие другие тогдашние вельможи и гвардейские офицеры. Эти события заставили Екатерину призадуматься: из-за могущественной поддержки юный сын оказался гораздо более серьёзной угрозой её власти, чем она предполагала раньше.
      Императрица решила не давать делу ненужной и опасной для неё огласки. Она освободила Н. Панина от обязанностей воспитателя наследника, щедро наградив его. Остальных заговорщиков не преследовали, но учредили за ними тайный надзор. А тут грянуло Пугачёвское восстание, и перед этой общей угрозой дворянство тесно сплотилось вокруг императрицы, которая, надо отдать ей должное, повела энергичную борьбу против бунтовщиков.
      В апреле 1776 года, через год после казни Пугачева, умерла при неудачных родах жена наследника Наталия Алексеевна. Говорили, будто Павел сильно печалился по поводу этой утраты, но мать быстро вывела его из этого состояния, показав найденные ею письма покойной снохи. Из них следовало, что доверенный друг наследника Андрей Разумовский, которого Павел сам отправил с эскадрой в Любек, чтобы доставить невесту в Петербург, соблазнил её ещё в пути! Шок, испытанный молодым вдовцом, был таков, что Екатерине не стоило больших трудов устроить второй брак. Новой супругой наследника стала вюртембергская принцесса София Доротея, получившая в православии имя Марии Федоровны. В 1777 году после рождения первенца Александра Павел понял, почему мать так торопила его с женитьбой: младенца сразу же отняли у родителей и отдали на попечение назначенных императрицей воспитательниц. Родителям разрешалось лишь время от времени навещать сына, но от его воспитания они были полностью устранены. Так Екатерина приступила к осуществлению своего нового плана: передать престол внуку в обход законных прав своего сына. Следующий внук — Константин — также был отобран у родителей: Екатерина готовила его на престол будущей Византийской империи со столицей в Константинополе, которую она собиралась создать после изгнания турок из Европы.
      В 1783 году после рождения первой внучки Александры Екатерина подарила Павлу мызу Гатчино, и в жизни наследника начался мрачный тринадцатилетний период, отравивший его душу ревнивыми мечтами о законно принадлежавшей ему власти, которую так недостойно и коварно похитила узурпаторша-мать. Тем временем близилось совершеннолетие Александра, и Екатерина готовила почву для претворения своего плана в жизнь. Она загодя стала добиваться согласия Александра и его матери на отстранение Павла от престола. Александр уклонился от исполнения этого требования, а Мария Федоровна подписала документы, в которых давала согласие на то, что её муж лишался прав на престол.
      В 1793 году Екатерина женила своего внука Александра на баденской принцессе Луизе, в православии ставшей Елизаветой Алексеевной, и на тайном совете ближайших к престолу вельмож прямо поставила вопрос о передаче короны внуку при живом отце. Но некоторые упрямцы отказались поддержать это решение под предлогом того, что отечество за тридцать три года привыкло почитать наследником сына императрицы. Этот отказ высшей знати единогласно поддержать планы престарелой узурпаторши заставил Павла всерьёз опасаться за свою жизнь: молодой фаворит Екатерины Платон Зубов не таясь говорил о намерении императрицы заточить наследника в замке Лоде. А чем кончаются такие заточения, Павел хорошо знал по судьбе своего свергнутого с престола отца, умерщвленного заговорщиками в охотничьем замке в Ропше.
      «Павел жил как затравленный зверь, всегда готовый к гибели, но всё ещё не утративший надежд на власть», — писал биограф Павла Георгий Чулков.
      Непрерывно сгущавшаяся при петербургском дворе атмосфера разрядилась быстро и неожиданно: днем 5 ноября 1796 года сам Платон Зубов прискакал в Гатчину с сообщением об апоплексическом ударе, поразившем Екатерину. Примчавшись в Петербург, Павел встретил в Зимнем дворце испуганных сыновей Александра и Константина. Чтобы угодить отцу, оба они надели гатчинские мундиры. Екатерина была ещё жива, она лежала неподвижно, с помутневшими глазами. На следующий день она скончалась, и на трон взошел её нелюбимый сын Павел, отнять у которого право на престол она стремилась едва ли не с самого дня его рождения и о котором сама распространила немало порочащих его слухов.

Михайловский (Инженерный) замок
- место убийства императора Павла I

      Клевета не пощадила Павла и после его прихода к власти; достоинства его правления замалчивались, недостатки выпячивались и преувеличивались. И в результате благородные намерения: стремление к порядку и законности и ликвидация сословных привилегий — затмились прихотливостью нрава и смешным самодурством. Искусно и усиленно раздуваемое недовольство привело к созданию нового заговора, во главе которого стали недавние любимцы Екатерины: братья Зубовы и военный губернатор Петербурга граф Пален. В заговор закономерно оказались вовлечены старшие сыновья Павла Александр и Константин и их мать Мария Федоровна, давшие согласие на свержение императора с престола при условии сохранения его жизни.
      Павел знал о заговоре. Несколько раз он отдавал приказы об аресте сыновей и жены, но потом почему-то отменял их. По какому-то роковому недоразумению отдалил от себя верных ему Ростопчина и Аракчеева. Недоверие и враждебность императора к своему семейству достигли такой степени, что в день накануне убийства он заставил старших сыновей вторично присягнуть ему на верность.

 

Как всё было на самом деле

      Неожиданный свет на события полувекового периода русской истории и на загадочные поступки Павла I проливает поистине сенсационная версия, выдвигаемая ныне покойным Эдуардом ШАБАДИНЫМ-РОМАНОВЫМ, утверждающим, что он происходит по прямой мужской линии от старшего сына императора Павла I и является законным наследником русского престола.


     Не имея возможности в этой краткой статье посвятить читателя во все детали своих многолетних исследований, приведу конспективно то видение исторических событий, к которым привели меня эти изыскания. Главным в них было открытие важнейшего, тщательно скрываемого всеми участниками событий факта: в начале 1771 года шестнадцатилетний наследник русского престола Павел Петрович вступил в законный, но тайный церковный брак с родовитой русской княжной Варварой Ивановной Прозоровской, которая 4 января 1772 года родила законного наследника престола Константина!
      Именно это обстоятельство стало важнейшим фактором русской придворной и политической жизни на протяжении следующего полустолетия.
      Екатерина знала об этом браке и всеми силами стремилась дискредитировать его и аннулировать права Константина на престол. Она сама распространяла слухи, которые должны были убедить окружающих, будто это был не законный брак, а мимолётная любовная связь; будто фрейлина Софья Черторижская по поручению императрицы соблазнила наследника якобы для проверки его мужских достоинств и будто от этой связи появился на свет незаконнорожденный ребенок по имени Симеон Великий. Была даже придумана его биография, в которой правда мешалась с ложью. Он будто бы служил в русском флоте, участвовал в шведской войне 1789 года, был командирован для усовершенствования знаний в английский флот и умер в 1794 году на английском корабле «Вэнгард» в Вест-Индии.
      Для ликвидации опаснейшего заговора братьев Паниных и других сановитых дворян против её незаконного пребывания на престоле Екатерина инспирировала Пугачевское восстание, снабдив Пугачева деньгами и дав ему офицеров для предводительства повстанческими отрядами. В результате руками пугачёвцев ей удалось расправиться с множеством поддерживавших Павла дворян. Настоящий Пугачев скрылся, а схватили и доставили в клетке в Москву его двойника. Недаром этот лже-Пугачев заявил допрашивавшему его генералу П. Панину: «Я не ворон, я вороненок, а ворон-то ещё летает».
      Ликвидировав главную опасность, Екатерина приступила к операции по официальному разводу Павла с Прозоровской. Она стала распространять слухи, что Павел — сын не императора Петра III, а её любовника графа Салтыкова; что он даже вообще не её сын — вместо мертворожденного ребенка ей будто бы по приказу императрицы Елизаветы Петровны подложили грудного младенца, привезённого из чухонской деревни Котлы. Угрожая официально подтвердить эти сведения, Екатерина вынудила Павла согласиться на брак с Вильгельминой. Не имея возможности открыто противиться требованиям матери, Павел стал действовать изощрёнными окольными методами. Так, за невестой в Любек он отправил своего доверенного друга Андрея Разумовского, который соблазняет невесту едва ли не по указанию Павла. Когда перед свадьбой врачи доложили Екатерине, что невеста не девственница, та только махнула рукой и приказала венчаться. Есть доказательства, что Павел не жил с Вильгельминой, «уступив» её Разумовскому.
      Екатерина смотрела на это сквозь пальцы, настаивая лишь на формальном соблюдении приличий. Сама же готовила брак Прозоровской со знаменитым сорокачетырёхлетним генералом Александром Суворовым. Этот брак состоялся 30 января 1774 года, а через шесть лет был расторгнут, несмотря на рождение дочери Натальи и сына Аркадия. По всей вероятности, это были дети Павла, который продолжал тайно поддерживать супружеские отношения с Прозоровской.

Варвара Ивановна
Суворова-Рымнинская,
княгиня Италийская, урождённая княжна Прозоровская

      К 1776 году для Екатерины сложилась весьма драматическая ситуация: отдавать престол Павлу и его ненавистному для неё старшему сыну Константину, которого она упорно именует незаконнорожденным Симеоном, она не хотела. А тут новое и неожиданное осложнение: Вильгельмина забеременела и может родить от Андрея Разумовского сына, которого официально придётся признать наследником престола! Такой поворот никак не входил в её расчёты. Есть данные, что Вильгельмина была отравлена при родах вместе с ребенком, а Павла без промедления женили вторично на вюртембергской принцессе ставшей в православии Марией Федоровной.
      «Вы — мастерица производить на свет детей», с восхищением говорила ей впоследствии Екатерина. И действительно, за двадцать лет Мария Федоровна родила четырех сыновей и шестерых дочерей. С рождением старшего из них — Александра — у Екатерины наконец-то появился внук, которому она готова была отдать престол в обход Павла. Сам же Павел всегда считал законным наследником престола своего старшего сына от Прозоровской Константина.
      После того как высшие сановники империи отказались утвердить решение Екатерины о лишении Павла престола из-за его «непокорного нрава и неспособности», императрица задумывает новую комбинацию. В 1793 году она добивается, чтобы австрийский император возвел в графское звание Римской империи её фаворита Платона Зубова и его братьев Николая и Валерьяна. В 1795 году она женит Николая Зубова на Наталье Суворовой, считавшейся дочерью фельдмаршала, а в действительности дочери Павла. Это как бы вводит Зубовых в царскую семью. Летом 1796 года Екатерина решает вступить в официальный брак с Платоном Зубовым и подписывает указ о лишении Павла наследственных прав и о возведении на престол его старшего сына Александра. Этот указ хранился будто бы у графа Безбородко и должен был быть обнародован 24 ноября 1796 года в день тезоименитства государыни.
      Проницательная интриганка Мария Федоровна поняла: Екатерина начала разыгрывать «зубовскую карту». Завещание в пользу Александра — уловка, которая должна помочь Зубовым отстранить от престола Павла и захватить власть. А уж потом Зубовы найдут возможность расправиться с ней и её детьми. Если же Екатерина умрёт до своего официального замужества с Платоном Зубовым и оглашения завещания, то воцарение Павла будет выгодно для семьи: Александр автоматически становится законным наследником престола, а Зубовы устраняются с политической арены. В этой критической, не терпящей промедления ситуации Мария Федоровна приняла роковое решение: действуя угрозами и запугиваниями, она заставила своих старших сыновей Александра и Константина умертвить Екатерину. В некоторых источниках сообщается, что ходили слухи, будто Екатерина умерла не своей смертью, а была убита варварским способом — её пронзили пикой во время отправления ею естественных потребностей. Сделали это Александр и Константин, проникшие в покои императрицы 5 ноября.
      Когда после смерти императрицы Павел вместе с графом Безбородко, посвященным в её тайные планы, разбирал бумаги покойницы, граф молча, глазами указал Павлу на пакет с завещанием в пользу Александра, и тот, не распечатывая пакета, швырнул его в камин. Уничтожить это завещание ему требовалось не для борьбы с Зубовыми — после смерти Екатерины их планы рухнули сами собой, — а для узаконения в качестве наследника престола своего старшего сына от Прозоровской Константина. Сам немало пострадав от петровского закона о престолонаследии 1722 года, по которому царствующая особа могла назначать себе преемника по своему усмотрению, Павел решил в этом вопросе поставить закон выше воли государя. 5 апреля 1797 года в день коронации император Павел высочайше утвердил и положил в ковчег для хранения государственных актов в Успенском соборе Кремля акт, согласно которому наследником объявляется его старший сын. Непосвящённое большинство считало таковым Александра, но сам Павел имел в виду сына от Прозоровской Константина, который не погиб в Вест-Индии в 1794 году, а был надежно спрятан от осведомителей Екатерины. О том, что речь идёт именно о Константине от Прозоровской, свидетельствует немаловажная деталь. В 1797 году Павел не составляет заново, а лишь утверждает акт о престолонаследии, составленный и подписанный им ещё в бытность наследником престола 4 января 1788 года. Почему именно в этот день? Да потому что именно 4 января 1788 года его старший законный сын достигает совершеннолетия, и именно ему Павел намерен в будущем передать престол. Позднее в «Учреждение об императорской фамилии» Павел ввёл новый титул — цесаревич для старшего сына царствующего государя как будущего его наследника. И вот парадокс, не находящий объяснения у историков: этот титул император жалует не Александру, а Константину! Даже такой знаток родовых прозвищ и титулов, как Евгений Карнович, недоумевая по этому поводу, приводит нелепое объяснение, будто Константин — сын Марии Федоровны — получил от Павла этот титул в виде почетной награды за военные подвиги в Швейцарском походе! Нелепость такого толкования разрешается сама собой, если знать: старшим сыном — цесаревичем Павел считал сына Прозоровской Константина. Константину же второму он не только не собирался ничего передавать, но был близок к тому, чтобы арестовать его вместе с братом и матерью.
      Двенадцатого марта 1801 года Павел собирался провозгласить Варвару Прозоровскую своей законной женой и императрицей, объявить законным наследником престола своего старшего сына Константина и арестовать Марию Федоровну и её сыновей, запятнавших себя убийством Екатерины. Вот почему он был особенно весел и благодушен во время ужина 11 марта.
      Не исключено и то, что роль Александра и Константина в умерщвлении императора была отнюдь не столь пассивной, как её принято представлять. Ведь один из свидетелей утверждал, что среди убийц Павел увидел и своего сына Константина.
      — Пощадите, ваше высочество! — взмолился он. — Бога ради, воздуху! Воздуху! Историки утверждают, что Павел ошибся, что Константина не было среди заговорщиков, что Павел просто принял за сына одного из убийц, одетого, как и Константин, в красный кавалергардский мундир. А если нет? Если Павел не ошибся и действительно увидел среди убийц Константина? А может, и Александра?
      Тогда понятно, почему Александр был совершенно деморализован на следующий день: кошмарные картины удушаемого отца, наверное, неотступно стояли перед его глазами. И матери всё время приходилось ободрять его, напоминая: «Вы теперь император!»
      После войны 1812 года у Александра всё явственнее стали проявляться симптомы тяжёлого психического заболевания. Опасаясь, что в состоянии невменяемости он разгласит страшные тайны рода, все члены семьи — сыновья, их жены и Мария Федоровна, — собравшись вместе, разработали план отстранения Александра от власти. По этому плану он должен был официально передать корону Николаю и, инсценировав смерть, тайно исчезнуть и жить в безвестности. В этот план был, похоже, посвящен и Карамзин, который во время последней встречи с Александром 28 августа 1825 года сказал ему загадочную для других фразу: «Сир, Ваши дни сочтены. Вам более нельзя откладывать...» Но царь понял смысл этих слов и заторопился. 13 сентября он уже был в Таганроге и вызвал туда жену Елизавету Алексеевну. Она должна была прикрыть его уход: выдать за тело якобы умершего мужа тело солдата-семеновца, весьма кстати скончавшегося именно в Таганроге, да ещё и похожего на императора. Но Елизавете Алексеевне не пришлось хлопотать с телом солдата: царь в Таганроге умер не понарошку, а взаправду.
      Считается, что он простудился во время поездки по Крыму и умер 19 ноября 1825 года от лихорадки. Но вскрытие показало — смерть наступила от разрушения печени и органов отделения желчи, что указывает на то, что он был либо отравлен, либо заражён. И действительно, острые желудочные боли начались у императора после того, как в Бахчисарае он отведал барбарисового сиропа. Плохо забальзамированное тело императора прибыло в Царское Село 28 февраля 1826 года. При прощании с телом вся царская семья хранила молчание, и только Мария Федоровна трижды подходила к гробу и, как будто недоумевая, воскликнула: «Да, то мой сын Александр. Ах, как он исхудал!» После этого гроб выставили на неделю в Казанском соборе для публики, но, по распоряжению Николая, не открывали, так как лицо покойного от плохого бальзамирования сильно изменилось.
      Отсюда ясно: все посвященные в тайну, включая нового императора Николая Павловича, не всматривались внимательно в изменившиеся черты покойника и считали, что всё идет по плану и что под видом Александра хоронят похожего на него солдата. И только Мария Федоровна, поняв, что в гробу лежит её сын, обеспокоилась. Боясь гнева Николая, который любил старшего брата и был уверен, что он жив и только скрылся от мира, она решается на экстравагантный шаг — «создать» старца, слухи о котором убедили бы Николая и всех посвящённых в том, что план исполнился и Александр жив. Здесь мы вступаем в область догадок, более или менее правдоподобных. Похоже, на роль старца, долженствующего появиться в российской глубинке, Мария Федоровна избрала заслуженного офицера, полковника Федора Уварова, лично знавшего Александра I и благоговевшего перед ним. По всей видимости, Уварова проинструктировали, что он должен вести себя так, как вёл бы себя царь-отшельник, то есть явно на словах отрицать любой намёк на царское происхождение, а на деле всё время давать мелкие подтверждения своей принадлежности к верховной власти. Бесследно исчезнувший в 1827 году Уваров объявился в 1836 году на Урале, в Красноуфимске, и вёл себя именно так, как ему велели, создав в народе впечатление, что он — скрывающийся Александр I. Для Николая и других посвящённых эти слухи послужили подтверждением того, что разработанный ими план успешно осуществлён.
      Смерть Александра снова поставила вопрос о наследнике престола. Со школьной скамьи мы знаем о какой-то непонятной возне вокруг отречения Константина. Теперь, когда известно, что Константинов было два, мы можем по-новому взглянуть и на восстание декабристов. Можно предположить, что высший слой дворянства — сторонников Павла I — поддержал его старшего сына, цесаревича Константина, а Константину-младшему предложили отречься от престола и за себя, и за всю ветвь, в том числе и за Николая. На Сенатской площади часть офицеров знала, что речь идёт о восстановлении на престоле законной ветви в лице Константина-старшего. Но Николай, объявив, что Константин, его брат, отрекся от престола, внёс смуту в ряды собравшихся на площади войск. Обманутые солдаты поддержали самозванца, и он взошёл на престол. Законный же наследник вынужден был скрыться навсегда.
      С самого рождения сына Павлу пришлось скрывать его от ищеек матери. До неё доходили лишь смутные слухи, будто он служит на флоте, воюет, совершенствуется за границей. Она даже не знает его имени и называет Симеоном по названию фрегата, на котором он, по её догадкам, служит. Возможно, некоторые из этих слухов были дезинформацией. Константина же всё это время опекает преданный Павлу

офицер-медик Я. Колтунов, под фамилией которого сын императора получает духовное образование и в 1810 году становится профессором богословия. Под этой же фамилией после смерти отца и захвата власти сыновьями Марии Федоровны он прожил всю жизнь в Брянске. Благодаря строгой конспирации, при которой уже дети Константина не знали, что они внуки Павла, старшая ветвь царского рода была спасена и сохранена на протяжении двухсот лет бурной российской истории. Права на престол в нашем роду закономерно переходили по мужской линии от отца к старшему сыну. Я получил эти права от своего отца Бориса Яковлевича Колтунова и являюсь ныне единственным законным наследником русского престола.


Эдуард Шабадин-Романов

 

Эдуард Шабадин-Романов
(Павел II)

 

 Версия Э. Шабадина-Романова буквально переворачивает хрестоматийные представления о целом периоде русской истории. Автор выстраивает свою версию чисто логически, зачастую отвергая не ложащиеся в её канву свидетельства современников и даже официальные документы, считая, что у пришедших к власти заговорщиков были широкие возможности для сокрытия и фальсификации документов и свидетельств. И на это у него есть веские основания.
      Сейчас известно несколько не совпадающих в существенных деталях описаний убийства императора Павла I. Но оказывается, только два очевидца этого убийства осмелились оставить свои записки. Всё остальное, написанное о событиях 11 марта, — рассказы «очевидцев», слухи, домыслы. С другой стороны, известно, сколько усилий затратила Мария Федоровна и её сыновья на изъятие компрометирующих документов, связанных с умерщвлением Павла. Правительственные агенты вымогали, похищали и выкупали воспоминания и документы у живых участников заговора и изымали их у родственников умерших. Любопытно, что у детей исчезнувшего Уварова не сохранилось никаких бумаг и рукописей отца, не нашлось даже образца почерка — всё это таинственным образом исчезло. Более того, были уничтожены дневники и записи даже самой Марии Федоровны и её снохи, жены Александра I Елизаветы Алексеевны. Знаменитый издатель «Русского архива» П. И. Бартенев на собственном опыте убедился, как бдительно царская цензура следила за тем, чтобы в печать не проникали сведения о некоторых эпизодах царствования Романовых. И едва ли не главной из таких запретных тем было убийство Павла I...