Rambler's Top100

Сайт Яна Ивановича Колтунова

 

6 Интерфакс.ВРЕМЯ

«Московская правда» № 8 (346) 20 – 26 февраля 2002

 

КОСМОНАВТИКА
«И судьбы не желаю иной...»
Кто автор космической программы СССР?

 

Читатели старших поколений могут подтвердить: в 60-80-е годы в Советском Союзе велась самая масштабная и активная пропагандистская кампания с целью поддержания у «советского народа» иллюзии «неоспоримого превосходства нашей программы освоения космоса над жалкими поползновениями империализма в этой области».

С начала 90-х годов вопрос об этой самой «Программе» как-то разом заглох, как будто ее никогда и вовсе не существовало. А ведь она действительно была и имела конкретного автора, который жив до сих пор (хотя живется ему. надо признаться, совсем не сладко), и это не кто-либо из находящихся на слуху «национальных гениев», а простой, в сущности, россиянин. Это действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского Ян Иванович КОЛТУНОВ.

 

ДОРОГА В КОСМОС

 

Родился Ян 3 марта 1927 года в Москве. Весной 41-го года он - учащийся средней школы - уже летал на планерах на окраине Москвы в Крылатском. "Он пытается поступить в аэроклуб, но тщетно: все они заняты важнейшим для последних предвоенных месяцев делом - подготовкой массовой кадровой базы для военной авиации».

22 июня 1941 года Ян прибегает в ближайший военкомат с просьбой записать его добровольцем на фронт. Его не берут как несовершеннолетнего. В следующем году он поступает на моторостроительный факультет МАИ им. С. Орджоникидзе, где с первых же дней учебы обнаруживает неподдельный интерес к той области воздухоплавания, которая относится к застратосферным высотам и сегодня именуется космонавтикой. Понимая, что решение столь масштабных и сложных проблем требует, кроме прочего, серьезной организации, Ян уже на втором курсе составляет первые наброски «Программы Всесоюзного общества космонавтов», которую с энтузиазмом одобряют его товарищи по учебе.

Я держал в руках эти чудом сохранившиеся тексты на ветхих, пожелтевших от времени страничках из ученической тетрадки: ясные, четкие формулировки разборчивым почерком, разделы и пункты, даже ориентировочные сроки выполнения, своего рода вехи будущей космической эры! Уверен, что место им, этим романтическим наброскам студента, в мемориальном музее.

Ян Иванович показал их мне в 2002 году, достав из картонного ящика, который хранил в квартире приютившего его такого же мечтателя.

В те же годы Ян организует кружок друзей космонавтики, вскоре разрастающийся до масштабов секции, а затем - и Межфакультетского отделения НТО студентов. Даже после лекций и  по выходным Ян весь а работе: занят выпуском бюллетеней «Освоить стратосферу!» и «Путь в космос». На их страницах он оттачивает формулировки своей программы. Период доработки ее концепции займет у Яна время с 1943 по 1947 г., а в 48-м примет облик солидного документа из двух разделов. В первом из них (программе-минимум) - создание и запуск стратосферных ракет, а том числе и с людьми; создание и запуск спутников Земли, включая и пилотируемые космические корабли с экипажами; появление долговременных орбитальных станций. В центре второго раздела - осуществление межпланетных полетов в пределах Солнечной системы, создание ракетного транспорта.

В 1944 году, не подозревая, что Красная армия по мере освобождения Восточной Европы обнаруживает все больше признаков наличия у Третьего рейха мощных ракет "Фау-1»  и "Фау-2", Колтунов и его товарищи проявляют инициативу в части организации в МАИ сначала реактивной кафедры, а затем и факультета. В этом вопросе они находят полное понимание у президента АН академика С. Вавилова, который оставляет на письме Яна в свой адрес резолюцию: «Дело считаю полезным, и АН окажет помощь лекциями и лабораториями». А вскоре первые лекции будущим ракетным двигателистам уже читают; по физике атмосферы - проф. Хвостиков, по ядерной физике - проф. Фрадкина, по проектированию ракет - известный гирдовец (Группа изучения реактивного движения) Павел Иванов. Ян не только работает над программным документом, но в составе студенческой конструкторской бригады и летной группы участвует в проектировании ионосферного самолета.

Наступает весна победного 1945 года. Еще один гирдовец проф. Ю.Победоносцев загорается идеей командирования активистов студенческого КБ в поверженную Германию для ознакомления с трофейной реактивной техникой. Именно в процессе оформления виз на выезд за рубеж однажды Ян встречает коренастого мужчину средних лет в потертом, с заплатами на локтях пальтишке, который сухо представился: «Королев». Это случится через несколько дней после того, как Королев выкарабкался из казанской «шараги», где в войну занимался летными испытаниями ракетных ускорителей разработчика и такого же зэка Валентина Глушко. Но в Европу Ян так и не попадет. К этому моменту правительство уже принимает принципиальное решение: разбираться со всеми «находками» не там, на немецкой земле, а тащить все подряд в Союз, где это можно делать «без помех». Против направления студентов в Европу оказывается и ректор МАИ.

К осени идея осуществления космическою полета настолько созревает в голове у Яна, что он считает своевременным доложить свои соображения лично президенту АН академику С.Вавилову. Студент 3-го курса МАИ Ян Колтунов несколько раз встречается с ним и подолгу беседует, обнаружив у корифея неподдельный живой интерес. Результатом этих «рабочих визитов» студента к академику оказывается поручение другому корифею - Борису Юрьеву - «подготовить предложения по организации Стратосферной комиссии при президиуме АН»,

 

ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ

 

С этого самого дня в жизни Яна наступает поистине «звездная» полоса: он посещает с академиком Б.Юрьевым либо самостоятельно физиолога Леона Орбели, астронома Александра Орлова, директора Пулковской обсерватории Александра Михайлова, астробиолога Гавриила Тихова, профессора Александра Квасникова (ракетного двигателиста) и даже безумно засекреченных Игоря Курчатова и того же Сергея Королева!..

В процессе общения с ними юноша снова и снова шлифует свою космическую программу. Понимая роль партии в жизни советского общества, он считает необходимым передать экземпляр своего «программного документа» также в Отдел науки ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ. Одновременно Ян участвует в пусках высотных пороховых ракет на Краснознамённом артиллерийском полигоне под Ленинградом и даже в полетах на стратостатах (не говоря уже о посещении курсов аэронавтов).

Во время визитов к знаменитым ученым непроизвольно рождается идея: придать всей совокупности высказанных соображений форму коллективного письма С.Вавилову, текст которого он набрасывает с включением в него основных тезисов из своей программы.

В 1947 году Ян делает следующий важный шаг: предлагает президиуму АН организовать секцию ракетной техники и космонавтики при Центральном совете ОСОАВИАХИМа. Против этого решительно восстает НИИ-4 Минобороны - головная организация ракетного профиля, видя в этом «непродуманном шаге» угрозу разглашения гостайны. Но выживает идея организации секции космонавтики (астронавтики), которую и возглавляет фанатичный мечтатель полковник Николай Варваров, недавно комиссованный из Дальней авиации.

В 1948 году Колтунов оканчивает МАИ. Консультантом его дипломного проекта является проф. М. Тихонравов из НИИ-4, беззаветно преданный идеям Циолковского о штурме космоса. Он не только одобряет 7-томный (!) диплом Яна, но и приглашает его «присоединиться к перспективным изысканиям, ведущимся в отделе».

В момент появления Яна в коллективе, вошедшем позднее в историю как «группа Тихонравова», там трудятся четыре человека; позднее все они окажутся & баллистическом отделе НИИ, где и выполнят приоритетные работы по ракетным «пакетам» и ИСЗ.

Самыми памятными для них оказываются посещения С.Королева в октябре - ноябре 1949 года «для ознакомления с наработками по тематике». Через несколько лет эти «дружеские контакты» неожиданно закончатся директивным указанием начальнику НИИ-4 «передать все заделы группы Тихонравова и ОКБ-1».

В 1950 году инженер Колтунов принимает решение о вступлении в ряды коммунистической партии. Как он теперь объясняет «тогда в секретном НИИ все были коммунистами - от уборщицы и до начальника-генерала!». На комиссии парткома Ян ошарашивает «верных ленинцев» заявлением о том, что «ему хотелось бы углубленно заняться кибернетикой». И это в самый разгар борьбы партии с этой «лженаукой»! Его тут же карают за «безответственную выходку» задержкой приема на целых три года.

Зато это время (вплоть до конца 53-го) он на пределе физических сил занимается воплощением своей космической программы в жизнь. Тем более что времени у него не полигонах для этого предостаточно. На «точках» Казахстана и Камчатки он вечерами активно изобретает: число поданных им заявок, превосходит количество подаваемых целым институтом НИИ-4 со штатом в несколько тысяч ИТР!

Неадекватная реакция на такую активность со стороны менее талантливых коллег не заставляет себя долго ждать; однажды, когда он отлучается буквально на минуту, из его секретного отчета кто-то похищает два фотоснимка, что подводит его под трибунал «за измену Родине в форме шпионажа». Но как только он вычисляет исполнителя этой подлой акции – снимки тут же ему подбрасывают в ящик рабочего стола.

 

ДОКЛАДНАЯ «НАВЕРХ»

 

В 1952 году молодого ученого избирают депутатом поселкового совета в ближнем Подмосковье. В качестве первого шага на этом посту он начинает борьбу с привилегиями генералитета и чиновников. Их месть Яну следует незамедлительно: как только М.Тихонравов включает его в состав творческого коллектива на присуждение Ленинской премии - его имя мгновенно вычеркивают, как «попавшее туда по нелепому недоразумению».

Весна 53-го - подлинная веха в творческой биографии Колтунова: наконец-то востребуется его космическая программа, которой отдано столько лет раздумий и напряженного труда. Однажды его приглашает М.Тихонравов и поручает, не мешкая, составить докладную записку «наверх» по проблеме создания и запуска искусственного спутника Земли:

- Сделай все в рамках своих обычных представлений, которые мне известны и с которыми я, как ты знаешь, полностью согласен!

Понимая, что настал его час, Ян а течение нескольких дней вписывает этот секретный документ в свою рабочую тетрадь. Но когда текст показывают начальнику института, тот решает повысить гриф секретности до невиданного уровня - «ОВ»! Коллега Колтунова Яцунскнй предлагает поставить под документом. «предназначенным для Политбюро», подпись Тихонравова…

Докладная уходит в ОКБ-1 С.Королева, а оттуда - в ЦК.

Сейчас, спустя полвека, Ян Иванович вспоминает:

- Это был добротный, подлинно программный документ на реализацию которого Советскому Союзу понадобилось полвека! Чего только там не было! Но что интересно: до сих пор никто из соратников Королева не осмеливается рассекретить и опубликовать мою программу! Потому что тогда станет ясно, как божий день, что вся деятельность того же Королева, как и Минобщсмаша (да и всей нашей «оборонки»), - не что иное, как талантливое исполнение замысла автора этого документа! И не более того!

В 1956 году Королев запрашивает у Тихонравова еще одну докладную записку по тому же вопросу; и снова ее составление поручается Колтунову, который дополняет документ предложениями по участию Советского Союза в мероприятиях Международного геофизического года и вносит в него дополнительную косметическую правку в сравнении с документом 1953 года.

Вставляет также предложение об организации НИИ ракетостроения, о котором так мечтает. Ставит свою подпись, которую тут же заменяют подписью его руководителя; и докладная уходит к С. Королёву, в НИИ-88, где обсуждается на президиуме Ученого совета, на заседание которого автора документа не пускают «ввиду секретности обсуждаемых там вопросов».

Как позднее удается узнать Колтунову, содержание составленной им программы принимают за основу; предложение относительно организации института снимается «во избежание дублирования тематики НИИ-88». От Колтунова же принятые на НТС решения будут скрываться целых полгода. Вот уж, поистине гримасы ее величества «системы», доведенные до абсурда!

Сам же сработанный им документ с сопроводительным письмом С. Королева снова будет направлен в ЦК. А копия его поныне остается на спецхранении. По единственной, надо полагать, причине - чтобы имя еще одного подлинного творца отечественной космической истории, самородка земли русской Яна Ивановича Колтунова осталось неизвестным.

 

Михаил РУДЕНКО,

кандидат физико-математических наук

 

PS. Когда материал был уже подготовлен к печати, я встретился с Яном Ивановичем и задал ему последний вопрос:

- Если бы вам пришлось все начинать сначала, как бы вы поступили?

 Тот с готовностью ответил:

- Видите ли, в нашей стране выбор решений невелик и альтернатива такова: немедленно повеситься или же идти до конца, разделив судьбу моего народа. Я выбираю второе.

 

Комментарии Я.И. Колтунова к статье М.И. РУДЕНКО

 

Автор многих сотен работ по истории космонавтики, радиолокации, по другим отраслям новой техники и науки академик Академии творчествоведческих наук и учений Михаил Иванович Руденко в своей статье, приведенной выше, касается ряда аспектов развития с моим участием в нашей стране конкретных прикладных работ и предложений, относящихся к периоду 1941-1957 годы. Этот период до сих пор освещен далеко не полно в средствах массовой информации, имеется много неточностей из-за отсутствия в открытой печати многих событий начала космической эры. Особенно мало освещен период 1941-1948 гг., за который произошли многие события, повлиявшие на все последующее развитие ракетно-космической науки и техники и космонавтики. Многие исследователи, в том числе ветераны из группы ветеранов ракетно-космической техники (РКТ) при Академии наук СССР полагают что этот период по существу является до последнего времени белым пятном в отечественной истории. Поэтому я рад, что статья М.И.Руденко частично освещает этот пробел. Хотелось бы высказать в дополнение некоторые соображения, касающиеся этого периода развития РКТ, относящиеся непосредственно к моей деятельности.

После репрессий против руководителей ракетной отрасли техники, сопровождавшихся предвзятыми по доносам арестами С.П.Королёва, В.П. Глушко и других, арестами и расстрелами по существу не виновных руководителей первого в мире отечественного реактивного НИИ - РНИИ - И.Т. Клейменова, Г.Э. Лангемака и других, оставшиеся после репрессий специалисты – ракетчики длительно находились под прессом угроз новых репрессий. Многие из них трудились в условиях жесткого контроля над ограниченными по значимости задачами, например созданием ракетных двигателей с тягой от нескольких сот килограмм до тонны с небольшим, созданием ракетных ускорителей относительно малой тяги для авиации и других. Многие в период до 1943-1945 гг. опасались из-за возможных репрессий вступать в контакт с энтузиастами создания межконтинентальных ракет, космических полётов, ракетного транспорта, реактивной авиации из-за возможного преследования за «отвлечение трудовых, людских и других материальных ресурсов на решение задач космических полётов» и других «мечтаний», на осуществление «несбыточных» идей К.Э. Циолковского и т.д. Для большинства из них поэтому появление сообщений о создании, подготовке и пусках в Германии ракет с ракетными двигателями тягой 15-25 тонн на жидком топливе было неожиданным, как и для многих руководителей страны.

Тем не менее, для энтузиастов и многих изолированных от общества репрессированных ракетчиков была очевидна необходимость работать над созданием ракетных двигателей с тягой, измеряемой десятками тонн и более. Но к ним долго И.В. Сталин и другие руководители страны не прислушивались. Не помогли и «шарашки», в которых в тюремных условиях трудились репрессированные арестованные специалисты. Руководители страны, репрессии против ракетчиков и передовых идей ракетостроения и освоения космоса привели к значительному отставанию нашей ракетной техники от немецкой в начале и середине 40-х годов.

Я заинтересовался ракетными двигателями и полётами в космос с помощью ракет после того как услышал выступление К.Э. Циолковского по радио 1932 г., а также ещё в Краснодаре, где сосед наших родных Баев делал пороховые ракеты и запускал их по вечерам, привлекая внимание нас - детей, а также подростков и взрослых, тем более что многие видели популярный научно-фантастический фильм «Космический рейс». Сосед допускал меня сначала к привязыванию хвостового стабилизатора к готовой ракете, а потом помог осуществить моё предложение запустить из рогатки камышовую ракету с картонной оболочкой для ракетного двигателя, обвязанной нитками во много слоев и проклеенной. С помощью соседа и ребят мы запускали такую ракету в сторону Луны на выгоне, никогда не находили ракеты после пуска. Это хранит детская память. Позже в школе мне довелось прочитать книги К.Э. Циолковского, Жюль-Верна, Макса Валье, Е Зенгера, Ф.А. Цандера, Г.А. Лангемака и В.П. Глушко, С.П. Королёва, М.К. Тихонравова, труды Всесоюзной конференции по изучению стратосферы 1934 г. и другие. Довелось заниматься в авиамодельных и ракетных кружках, в кружках Московского Планетария. С целью участвовать в дальнейшем в подготовке и осуществлении ракетных и космических полётов, я составил свой план на жизнь, окончил планерную и снайперскую школы в 1941 г., поступил в Московский Авиационный техникум, затем на подготовительные курсы в Московский Авиационный Институт (МАИ), 15-ти лет успешно их окончил и в 1942 году был принят в МАИ на факультет авиационного моторостроения. Уже на первом курсе МАИ участвовал в создании и работе кружка ракетных двигателей и работал в спектральной лаборатории при кафедре физики. В 1943 г. разработал проект Устава и Программы общества космонавтов с программой (1-ый вариант) изучения и освоения стратосферы и космоса с помощью ракет, в 1944 г. организовал при Авиамоторном научном обществе (АМТО)на моторостроительном факультете МАИ Секцию подготовки ракетных и космических полётов, которую условно назвал Стратосферной Секцией, которая в 1945 г. переросла в межфакультетскую Секцию Авиационного научно-технического общества АНТОС МАИ, а в 1946 г. в межфакультетское Отделение подготовки ракетных и космических полётов (Стратосферное Отделение) АНТОС МАИ, единственное и самое крупное в АНТОС в 1945 -1948 гг. С 1943 г. мы выпускали газету «Освоить стратосферу», а с 1944 г. газету «Путь в космос», научно-информационный бюллетень и сборник «Путь в космос» научных и реферативных работ членов Секции и Отделения. С 1944 г. по моему предложению были организованы и работали студенческий Общемосковский Координационный Совет подготовки технического осуществления ракетных и космических полётов, межвузовская Специальная Конструкторская Бригада (СКБ) и лётно-исследовательская группа (ЛИГ) при МАИ, в них приняли участие более 300 активных студентов – энтузиастов. Мне довелось быть председателем совета Стратосферной Секции и Отделения, Координационного Совета начальником СКБ и ЛИГ. Довелось мне и моим товарищам пройти специальную тренировку к высотным полётам под руководством В.В. Стрельцова, летать на аэростате Центральной Аэрологической Обсерватории ЦАО ГУГМС, окончить парашютную школу. В 1944 – 1945 гг. мной были написаны и посланы Предложения о развитии работ по изучению стратосферы и космоса и ракетной техники в Президиум Академии наук, ЦК ВКП(б), Главное артиллерийское управление, в 1945-1947 гг. в Президиум Центрального Совета Осоавиахима, ЦК ВЛКСМ, в ГУГМС и другие. Эти Предложения, кроме меня, подписали также крупные учёные (директор Пулковской обсерватории академик А.А.Михайлов, профессор МАИ А.В. Квасников, А.А. Космодемьянский и др., а также члены координационного Совета и руководители студенческих коллективов энтузиастов из МАИ, МВТУ, МГУ и др. 22.09.1945 г. в Московском Планетарии на общем собрании около 300 человек энтузиастов из институтов и авиационных заводов мной был сделан доклад «К.Э. Циолковский и будущее», где была приведена и одобрена участниками собрания, предложенная мной Программа – минимум и Программа – максимум изучения и освоения космоса. В 1943-1948 гг. в период обучения в МАИ мне довелось организовать встречи и обсуждать вопросы подготовки ракетных и космических полётов с руководителями отмеченных выше организаций, в частности с А.А. Михайловым, С.И. Вавиловым, Л.А. Орбели, И.В. Курчатовым, Б.Н. Юрьевым, И.Е. Таммом, Г.А. Тиховым, И.П. Бардиным, А.Ф.Иоффе, В.В. Стрельцовым, М.К. Тихонравовым, С.П. Королёвым, Ю.А. Победоносцевым, Б.Р. Пастуховским, М.Ф. Широковым, А.В. Квасниковым, Г.А.Варшавским, А.П. Ваничевым, М.В. Мельниковым и др. В 1946 г. по рекомендации М.К. Тихонравова, П.И. Иванова довелось участвовать в лётных испытаниях на КАПе под Ленинградом и расчётах первой многоступенчатой высотной ракеты на твёрдом топливе. Вместе с участниками СКБ, ЛИГ и совета Стратосферного отделения АНТОС МАИ пройти специальную практику на ракетных предприятиях и в научно-исследовательских организациях по отечественной и трофейной ракетной технике и радиолокации. Провести специальные научные конференции в МАИ, МГУ и в др. организациях, и на авиационных заводах, сделать в период обучения в МАИ более 50 –ти докладов по этой тематике, организовать представление в курсовых и дипломных проектах ракетной тематики, в 1947-1948 гг. довелось выполнить дипломный проект составной ракеты с высотой подъёма 500 км., обосновать и провести расчёты по определению параметров атмосферы Земли до высоты 3000 км. Руководителем проекта был заместитель С.П. Королёва М.В. Мельников, рецензентами – М.К. Тихонравов и М.Ф. Широков. В средине сороковых годов я был приглашён М.К. Тихонравовым уже в период выполнения дипломной работы для участия вместе с представителями актива Стратосферной Секции и Отделения АНТОС МАИ в его группе по обоснованию ракетных пакетов и искусственных спутников Земли, ракетных и стартовых комплексов и полигонов для испытаний ракет-носителей. По своей инициативе, поддержанной М.К. Тихонравовым, мне довелось разработать в период с 1948 по 1956 год несколько комплексных предложений, в частности: «Предложения о возможности и необходимости создания Искусственных Спутников Земли», 1951-1952 гг., «Предложения о Программе, тематике, структурном составе, специалистах, обеспечении, финансировании Института ракетного транспорта и освоения космоса» 1955-1956 гг., «Предложений о развитии мирных направлений ракетной техники» 1955-1956 гг. и др. Довелось впервые исследовать и разработать методы расчёта и определения параметров волновой структуры холодных и высоконагретых одиночных и составных сверхзвуковых газовых струй, выбора характеристик пусковых установок для ракет различных типов и назначения, разработать методы и провести расчёты по динамике старта одиночных и составных ракет, показать возможность правильного и безопасного пуска ракетных пакетов с многосопловыми ракетными двигателями. Довелось участвовать в лётных испытаниях ракет-носителей 17 типов при 150 пусках в составе боевых расчётов с 30  стартовых площадок, трёх полигонов, руководить при этом комплексами наземных стартовых измерений. Довелось выполнить, быть научным руководителем и ответственным исполнителем ряда комплексных научно-исследовательских работ с участием многих организаций. По заключению организаций промышленности, полигонов и войсковых частей полученные за счёт реализации моих научных работ и изобретений получена значительная экономия средств (по заключению 1994 г. академика РАН Б.В. Раушенбаха не менее 1 млрд. руб.). Получил звание и почётный знак «Лучший изобретатель Московской области», звание лауреата десятков конкурсов на лучшие изобретения отрасли и Мособлсовета ВОИР. Был кандидатом в космонавты от головной организации Министерства Обороны по ракетной технике.